Бог сделал Баха. Бах создал музыку
"Хорошо темперированный клавир": Библия или скрытые материалы? Максим Скворцов
Яков Мильштейн. "Отлично темперированный клавир" И.С. Баха и индивидуальности его исполнения. - М.: "Классика-XXI", 2001, 352 с.
БЛЕСТЯЩЕЕ изыскание известного российского музыковеда и пианиста Якова Мильштейна может быть адресовано как профессионалам, так и просто приверженцам настоящей музыки.
Создатель со присущим ему артистизмом творческой натуры ведает об истории сотворения, особенностях исполнения знакомого всем с детской музыкальной школы "ХК" и подвергает анализу любую из 48 прелюдий и фуг настолько захватывающе, что книжка вполне может претендовать на своего рода блокбастер, хотя и в довольно узеньких кругах.
К плюсам этой книжки можно отнести удивительно гармоничное хитросплетение совместного обзора, истории создания и особенностей исполнения "Хорошо темперированного клавира" (в английских государствах принято название "The forty-eights", то есть "48", сообразно совокупному количеству прелюдий и фуг), и теоретической части, являющейся непосредственно комментами. Надлежит отметить, что стиль жанра объяснений, некогда столь известный в русской гуманитарной науке, выдержан в этой книжке с необычным ощущением вкуса. По степени увлекательности так именуемая теоретическая часть труда Якова Мильштейна может храбро состязаться со известными лотмановскими "Комментами к "Евгению Онегину".
С первых строк изыскания Мильштейн говорит о том, что кроме божественных целей Бах, создавая свое бессмертное творение, преследовал и более определенные задачки, о чем говорит титульное и авторское название слова: "Хорошо темперированный клавир, или Прелюдии и фуги во всех тонах, полутонах, касающихся как терций мажорных, или До, Ре, Ми, так и терций минорных, или Ре, Ми, Фа. Для полезности и потребления скупого до учения музыкального юношества, как и для особого времяпровождения тех, кто уже преуспел в этом учении, составлено и сделано Иоганном Себастьяном Бахом - в настоящее время великокняжеским Ангальт-Кетенским капельмейстером и директором камерной музыки. В году 1722".
Именно Бах впервые искусным путем доказал превосходство темперированной настройки инструментов перед общепризнанным в старину естественным строем, который исключал возможность сочинения музыки во всех тональностях так называемого квинтового круга. Дело тут прежде всего в том, что чёткая физическая частота звукового шатания каждой ноты при своем сложении не во всех тональностях дает в конечном счете чистую октаву. Это и ограничивало раньше европейскую музыку в количестве употребимых тональностей, поскольку в других - интервалы и аккорды звучали недостаточно чисто. В различное время и в разных частях света не один раз предпринимались пробы искусственного происхождения разделения октавы на равные отрезки при несомненном понимании непрерывности звуковысотного возрастания. В Европе вершиной этой воистину бесценной работы явилось создание темперированного строя, основанного на искусственного происхождения делении октавы на двенадцать равных частей (полутонов), которым пользовались все без исключения европейские композиторы после Баха и вплоть до изобретения Арнольдом Шенбергом додекафонии.
Непременно, опыты в области искусственного создания безупречного звукового строя предпринимались и до Баха. Яков Мильштейн упоминает о 4 композиторах "добаховского" периода, среди которых наиболее выделяет Иоганна Каспара Фердинанда Фишера, создавшего еще за 20 лет до "ХТК", в 1702 году, цикл из 20 прелюдий и фуг, и "Среднее учебное заведение генерал-баса" Иоганна Маттезона, написанную уже для всех 24 тональностей. Однако за Маттезоном остается лишь первенство в области сочинения школьного пособия для исследования темперированного строя.
Первым же художественным произведением, преследовавшим в прагматическом плане те же цели, безусловно стал "Хорошо темперированный клавир" Баха.
Среди иных вопросцев, остальных после погибели бессмертного создателя "ХТК", Мильштейн довольно тщательно освещает проблему инструментальной адресованности этого сочинения. Беря во внимание, что в эпоху Баха под словом "клавир" понимался любой клавишный инструмент: как орган, так и клавесин, или клавикорд, а прогрессивное фортепиано, именуемое тогда "Hammer-klavier", присутствовало в весьма простом и зачаточном облике, сейчас уже почти невозможно установить для какого из перечисленных выше инструментов "Клавир" Баха был написан. С другой стороны, сам Яков Мильштейн полагает, что скорее всего "ХТК" писался либо для всех этих инструментов сходу, поскольку ни на одном из них эта музыка не утрачивает своего великолепия, или же для некоего идеального клавишного инструмента, явление которого Бах предчувствовал.
Большой раздел в книге Мильштейна приурочен к дилеммам исполнительской интерпретации, что даже вынесено в подзаголовок его работы. Автор анализирует исполнительскую манеру Святослава Рихтера, записавшего почти всю академическую фортепианную музыку, хотя и довольно однообразно.
Говоря об выполнении "ХТК" Гленом Гульдом, Мильштейн сообщает, что пианиста в первую очередь завлекает в этом сочинении экспрессия, заключенная в мелодических линиях, острота и ясность ритма, расчлененность артикуляции (в клавесинной манере). От себя у меня есть возможность прибавить, что исполнение Гульда является революционным в области понимания ритмической концепции "ХТК". Первая (до-мажорная) прелюдия исполняется прямо-таки с недвусмысленным джазовым свингом.
Такой разброс в исполнительских вариациях можно во многом разъяснить тем, что первичная авторская партитура была напрочь лишена обозначения каких-то интонационных оттенков. Все, что мы видим в большинстве академических изданий как у нас, так и за рубежом, - итог исключительно редакторской работы! К Баху все это не имеет никакого отношения. Единственное, что он без помощи других определил, - это темпы, но здесь следует понимать, что изготовлено это было в старой манере словесного описания, а не в точном количестве ударов метронома в минуту. Темп в академической европейской музыке постоянно, вплоть до XX века, был категорией условной.
Подводя результаты этой рецензии, я желаю направить особенное внимание на то, что создание столь безупречной музыкальной модели, непременно стоящей на уровне божественного миротворения с заложенным в ней же нескончаемым потенциалом к развитию каждой ее элемента, не могло быть было совершено просто профессиональным человеком. Это удалось лишь тому, чья гениальность поистине АБСОЛЮТНА. Не случаем в российском языке слова "Бах" и "Бог" различаются только одной фонемой.
|
